Далай-лама отвечает на вопросы учеников. Интересные факты про Далай Ламу Фоторепортаж о событии

Многие читатели, вероятно, удивлены, почему до сих пор в этой книге не упоминалось о далай– ламе. Поскольку эта книга исключительно о ламаистских посвящениях, то, по-видимому, важное место в них должен занимать именно далай-лама – великий учитель посвященных. Рассмотрим теперь этот вопрос.

Хотя на Западе о Тибете узнают все больше и об этой стране опубликовано уже значительное количество серьезных книг, тем не менее иностранцы все еще слабо представляют себе, кто такой далай– лама и какова его роль. Наиболее осведомленными авторами являются английские чиновники, которые либо лично встречались с далай-ламой, либо поддерживали дипломатические отношения с его представителями. Однако они изображают правителя Тибета только как политического деятеля (только это и интересовало их читателей).

Кроме этих авторов, есть люди, не только никогда не ступавшие по тибетской земле, но и не обладающие мало-мальски достоверной информацией о его жителях и которые тем не менее позволяют себе сочинять совершенно ничем не обоснованные небылицы. Одни из них изображали далай-ламу как человека, владеющего всеми языками мира. Другие безапелляционно утверждали, что он является «папой» буддистов. Третьи, в свою очередь, говорили о нем как о маге, который обычно занят сотворением чудес самого фантастического характера. А его дворец в Потале изображали как своего рода «святая святых», недоступную для непосвященных и населенную сверхлюдьми, иерофантами, хранителями страшных мистерий.

Все это чистые фантазии. Далай-лама является преимущественно главой светской власти, автократическим монархом Тибета.

В книге «Магия и тайна Тибета» я вкратце описала далай-ламу в роли аватара (тулку) Ченрези. Здесь же добавлю некоторые детали, чтобы устранить недоразумения насчет этой значительной личности для ламаистского мира.

Далай-ламы являются преемниками первоначальных великих лам школы «желтошапочников». Чтобы познакомиться с их историей, мы должны вернуться к моменту основания этой школы Цзон– хавой, то есть к XV веку.

Колыбелью далай-лам является монастырь Галдан, расположенный в двадцати километрах от Лхасы. Он был построен Цзонхавой в весьма необычном для гомпа (монастырей) месте. Обычно гомпа в гордом одиночестве строились на какой-нибудь возвышенности; Галдан же стоит в окружении гор. Два других монастыря, относящихся к тому же периоду и возведенных учениками Цзонхавы, также пренебрегли вершинами и располагаются на равнинах у подножия гор, но они хорошо видны путникам, в то время как Галдан полностью скрыт в широкой воронкообразной впадине, и путник может проехать совсем рядом, совершенно не подозревая, что в двух шагах находится большое монастырское сооружение.

Традиция объясняет эту странность следующим образом: считается, что Цзонхава предвидел наступление времен, когда его учение подвергнется нападкам и будет изгнано из Тибета, поэтому он хотел обеспечить монахов, своих учеников, спокойным местом, где они могли бы найти убежище и сохранить его учение для пользы будущих поколений.

Цзонхава был первым настоятелем Галдана и там же закончил свои дни. Великолепный мавзолей из сплошного серебра и золота, украшенный драгоценными камнями и окруженный чем-то вроде навеса, был воздвигнут в его честь в большом храме, построенном в центре монастыря. Многочисленные паломники – я была одной из них – посещают эту гробницу, перед которой непрерывно горят сотни светильников.

Цзонхава был простым религиозным учителем. Продолжая работу, начатую Атишей и его учеником Домтоном (пишется как Бромстон), он сделал все возможное, чтобы реформировать весьма ослабевшую монастырскую дисциплину тибетского духовенства. По этой причине его ученики были названы «гелугпа» (дгэлугпа), то есть «обладающие добродетелями». Название «желтошапочники» они получили потому, что Цзонхава, чтобы отличать их от других монахов, носивших красные головные уборы, обязал их носить желтые. Тем не менее такая простая причина не выглядела удовлетворительной для людей, жаждущих чудес.

Считается, что Цзонхаве явилась богиня Дордже Налджорма и посоветовала изменить цвет и форму головных уборов учеников, заверив его, что, если они будут носить желтые шапки, они, несомненно, превзойдут своих соперников в лице «красношапочников».

Сокращая известные названия «желтые шапки» и «красные шапки» до названий «желтая школа» и «красная школа», некоторые иностранцы воображают, что одни ламаистские монахи носят красные одеяния, а другие – желтые. Как я уже говорила, это не так. Одеяние монахов – темно-гранатового цвета и одинакового покроя для всех школ и обоих полов. Монахи самого значительного ответвления последователей древней религии тибетцев – белого бон – носят такую же одежду. Только форма головного убора, его цвет и цвет мантии (нечто вроде католического далматика), называемой дагам (згалам), которую ламы надевают во время службы, и позволяют определить, к какой школе принадлежит носящий одеяние человек.

Было бы ошибочно думать, что Цзонхава стремился вернуть ламаизм к учению первоначального буддизма, устранив примеси индо-тантристского и бон– шаманистского происхождения. Он был таким же приверженцем ритуалов, как и «красношапочники», и принимал большую часть их предрассудков. Важнейшие пункты его реформы касались монастырской дисциплины. В то время как «красношапочникам» позволялось употребление спиртного, а обет безбрачия требовался только от монахов, получивших посвящение в духовный сан гелонга и выше, Цзонхава запретил женитьбу и употребление алкогольных напитков всем членам монастыря без исключения .

Будучи религиозным учителем, почитаемым множеством своих учеников, Цзонхава никогда не был непогрешимым «главой церкви». Ни унаследовавший его должность племянник Кхай-дуб-Дже, ни другие ламы, которые считались перевоплощением последнего и, следовательно, преемственными настоятелями Галдана, не были облечены властью навязывать свои убеждения верующим и отлучать от церкви тех, чьи взгляды не совпадали с их собственными. Таким правом среди буддистов никто и никогда не обладал.

Несмотря на интеллектуальный упадок среди тех, кто впал в суеверия, дух первоначального учения все еще жив среди буддистов и достаточно силен, чтобы помешать ученому духовенству отказаться от свободы воззрений, которую столь настоятельно завещал своим ученикам Будда.

Бескомпромиссная позиция, занятая в этом вопросе буддистами, может быть подтверждена многими отрывками из Палийского канона. Я приведу здесь отрывок из «Калама-сутты».

Несколько молодых людей поведали Будде о том, что в их стране учителя различных философских школ проповедуют так много разных учений, что они не знают, какому из них верить, и потому спрашивают у него совета.

Будда ответил: «Не верьте ни во что из традиционных верований, как бы это высоко ни чтилось многими поколениями и в различных местах. Не верьте ничему только потому, что многие говорят об этом. Не верьте в мудрецов прошлого. Не верьте тому, что вы сами себе вообразили, убедив себя, что это боговдохновенно… Не верьте ничему только на основании авторитета ваших учителей или священников. После исследования верьте тому, что вы сами испытали и посчитали обоснованным, и согласуйте с этим свое поведение».

Какие бы модификации в последующем ни внесли в учение Будды махаянисты, этот пункт остался неизменным. Можно было бы даже сказать, что они подчеркивали необходимость духовной независимости.

Несколько отрывков из ритуалов мистических посвящений, приведенных в этой книге, подтверждают, какое важное значение этому придают ламаисты. Отсюда совершенно очевидно, что истинное «посвящение» – это то, что разум дарует себе, а все остальное – не что иное как средства для достижения этого.

И поэтому, хотя настоятели Галдана, подобно последователям Цзонхавы, и обладают определенным превосходством среди гелугпа, это превосходство всегда относится лишь к почтительности к ним, но они никогда не оказывали какое-либо духовное давление на монахов и мирян, относящихся к их школе. Титул глава «желтошапочников», иногда используемый иностранными авторами и мною как наименование, близкое западному читателю, на самом деле не указывает на официальную функцию какого-либо рода.

Кроме того, настоятели Галдана особо не упоминаются как учителя-мистики, хранящие определенную устную традицию (дам-наг) методов психотренинга. Монополия на дам-наг и, следовательно, связанные с ними посвящения, по-видимому, удерживают школы «красношапочников», чьи корни уходят в далекое прошлое, к тем временам, когда религиозный мир Тибета был еще связан с буддистами Индии.

За несколько веков до рождения Цзонхавы, два могущественных великих ламы из школ кармапа и сакьяпа, захватили светскую власть в стране, вытеснив феодалов, которые поделили страну на княжества-провинции после вымирания последней царской династии. В действительности настоящим царем стал великий лама школы сакьяпа, правда, по милости императора Хубилая (первого китайского императора монгольской династии, XIII век), который, будучи сюзереном Тибета, утвердил его верховную власть.

Хотя реформа Цзонхавы и усилила строгость дисциплины у части ламаистского духовенства, она никоим образом не погасила в нем жажду светской власти. Власть, приобретенная великим ламой школы сакьяпа, возбудила зависть у настоятелей Галдана.

Лобсанг Гьяцо, пятый из них в линии преемственности, достиг своей цели, заручившись поддержкой захватившего Тибет монгольского хана. Этот хан уничтожил власть «красношапочников». Множество их монастырей было стерто с лица земли, другие конфискованы в пользу «желтошапоч– ников», а их представители были насильно включены в состав «желтой» школы. Временная власть в Тибете была передана Лобсангу Гьяцо его монгольским покровителем, подобно тому как четырьмя веками ранее она была передана великому ламе сакьяпа другим монголом – ханом Хубилаем.

После возвышения до царской власти Лобсанг Гьяцо объявил себя аватаром бодхисаттвы Ченрези, покровителя Тибета, а своего учителя объявил аватаром мистического будды Одпагмеда (Амитабхи).

Монастырь Галдан, скрытый среди гор в пустынной местности, больше не мог служить прибежищем монаха, который стал царем, хотя он и на царском троне обязан был сохранять религиозную обстановку и даже носить монашеское одеяние.

В VII веке н. э. великий царь Сронгцан Гампо построил крепость-дворец (теперь от нее остались только руины) на холме Потала в Лхасе. Невозможно найти более подходящего места для нового властелина. Традиция сделала это место священным, связав его с памятью самых знаменитых царей Тибета, а необычный вид холма, одиноко возвышающегося посреди безбрежной равнины, сделал его исключительно подходящим пьедесталом для жилища божественного повелителя. Лобсанг Гьяцо начал строительство необыкновенного здания, к которому впоследствии делались пристройки. Оно со временем стало нынешним дворцом Потала.

Мы весьма далеки от того, чтобы считать это таинственной святыней, будоражащей воображение некоторых людей на Западе. Безусловно, Потала представляет собой монастырь, настоятелем которого является далай-лама, но с точки зрения совершаемых в нем ритуалов он ничем не отличается от всех прочих монастырей. Единственное отличие заключается в его исключительно аристократическом характере. Только сыновья знатных и богатых семейств могут стать его монахами. Их материальные затраты велики. Предполагается, что они должны взять на себя огромные расходы по содержанию монастыря и его гостей, оплачивая таким образом честь быть трапа в личном монастыре далай-ламы. Следует добавить, что при приеме в эту группу избранных учитываются также и заслуги кандидата. Вовсе недостаточно иметь лишь богатство и благородных предков; монахи Поталы должны быть образованными, и, как правило, они таковыми и являются. Сыновья из состоятельных семей, свободные от всяческих материальных забот, обычно с детства воспитываются наилучшими учителями, а поскольку кроме учения им больше абсолютно нечем заниматься, они без особых трудностей обретают того рода схоластическую эрудицию, которая в такой чести в Тибете.

Однако мы по-прежнему далеки от высот мистицизма. Все дело в том, что не следует рассчитывать найти их в Потале, а не в каком-нибудь другом крупном государственном монастыре: Сера, Галдане, Депунге и их отделениях вблизи Лхасы. В этих великих ламаистских институтах можно встретить людей выдающегося ума, эрудированных ученых, философов, скептиков или эпикурейцев, а также небольшое количество истинно религиозных лам, конкретная буддийская религиозность которых проявляется в благотворительности. Что касается тибетских мистиков, то они, как и их индийские собратья, предпочитают одиночество и жизнь в пустынных местах.

Ради истины мы вынуждены лишить Поталу и ее правящего владыку того фантастического ореола, который незаслуженно создается вокруг них некоторыми людьми, однако мы не должны кидаться и в другую крайность; мы не должны делать такой вывод, что высшее учение скрывают от далай-ламы и его ученых монахов некие почти недосягаемые учителя.

Кажется, я уже несколько раз довольно ясно высказала свою точку зрения по этому поводу. Ни в самом буддизме, ни в его ламаистской форме, ни среди более ортодоксальных школ нет ничего эзотерического. Будда ясно и определенно говорил об этом своему двоюродному брату и ученику Ананде, которого некоторые люди, незнакомые с Буддийским каноном, считают получившим от Будды некое тайное учение.

«Я проповедовал учение, ничего не утаивая, Ананда, не делая никаких различий между эзотерическим и экзотерическим. Я не похож на тех учителей, которые что-то зажали в своих руках или что-то скрывают» – так заявил Будда двоюродному брату незадолго до своей смерти, когда тот спросил его, нет ли еще чего-то такого, чему он может научить своих учеников. Следовательно, можно не сомневаться в том, что далай-лама имеет все возможности получить исчерпывающие наставления в возвышенных философских и мистических учениях ламаизма. Со своей стороны я могу утверждать, что нынешний далай-лама был глубоко сведущим во всех этих учениях и мог полностью их разъяснить.

Ангкуры даруются далай-ламам точно так же, как и любому другому адепту ламаизма. Их великий духовный предок Цзонхава просил «посвящения» у нескольких учителей не только в юности, но и когда стал уже знаменитым и возглавил многочисленную группу учеников.

Следует помнить о том, что сам факт получения ангкура еще не означает, что получающий ангкур ниже того, кто его дарует. Бывают случаи, когда двое лам обмениваются ангкурами во время взаимного посвящения или, если оставаться верным значению слова «ангкур», передают друг другу силы, которыми они обладают.

Естественно, невозможно узнать, какие мистические ангкуры получил далай-лама, или вступил ли он вообще на «Мистический Путь». В равной мере невозможно узнать, какие ангкуры далай-лама способен даровать сам. Это тайна, которую каждый учитель хранит при себе. Можно утверждать лишь то, что далай-ламы никогда не претендовали на то, чтобы быть учителями-мистиками или духовными руководителями, и что вовсе не к Потале устремляются ищущие духовного просветления.

Ангкуры, которые далай-лама дарует нескольким привилегированным ученикам, имеют более экзотерический характер; чаще всего это – ангкур Ченрези.

Двенадцать далай-лам предшествовало в Потале нынешнему монаху-царю. Большинство из них умерли в молодом возрасте, и только двое из них прославились по совершенно разным причинам.

Первый из них – Лобсанг Гьяцо, которого часто называют «Великий Пятый». Именно он обрел светскую власть над всем Тибетом и как правитель заслужил репутацию способного энергичного человека, не пренебрегающего помпезностью и церемониями, столь любимыми тибетцами.

Известность его преемника, шестого далай-ламы, менее славного происхождения, хотя он заслуживает особого упоминания из-за одного предания, связанного с нашей темой.

Ребенок, которому по воле коварной судьбы было предначертано считаться перевоплощением Лобсанга Гьяцо и аватаром Ченрези, казалось, был необыкновенно умным. Несомненно, он мог бы стать как блестящим царем, так и изящным поэтом, если бы далай-ламы, хотя они и были аватарами, не были вынуждены соблюдать монашескую дисциплину, включающую в себя строгий целибат.

Именно это последнее условие и оказалось гибельным для Цаньяна Гьяцо.

От звания аватара (тулку) невозможно отказаться; далай-лама не может отречься от своего титула. Юноша, честолюбие которого не могло сдерживать натиск влекущих его чувств, пренебрег порицанием окружающих и дал полную волю своим греховным наклонностям.

Цаньян Гьяцо написал множество стихов, которые до сих пор чрезвычайно популярны в Тибете. В них выражены тоска и терзания бедного великого ламы. Здесь приведен вольный перевод некоторых из них.

Как ароматен персик в вышине!
Рукою не дотянешься к нему…
О, дева юная, очарование весны,
украдкой на тебя смотрю и вижу сны.

Тайком я на свидание спешу
обнять прекрасную любимую свою…
Увы, ту бирюзу, что найдена с трудом,
оставить должен навсегда потом.

К любимой все мечты обращены,
она близка, но недоступна для меня.
Приснилось мне – я в океане отыскал
жемчужину, которой нет цены.

Болтливый попугай, замолкни, наконец!
Там, в роще у реки, подруга соловья поет…
Мне безразлична месть богов,
и плод, что предо мной лежит,
вкусить не запретит никто.

Я обратился к мудрому ламе ,
моля направить к благу разум мой.
Но даже рядом с ним я как во сне,
и мысль стремится не к нему, а к ней.

Узреть лицо наставника, хотя б на миг, -
напрасен труд, в моем воображенье
незвано предстает любимой лик
необоримой силой, зовом и томленьем.

Мои мысли, блуждая, уносят меня далеко.
О, если б они так к Святому Ученью бежали,
то в краткий миг жизни, что мне отведен,
я Буддой бы стал, отринув земные печали.

На востоке, над вершинами гор,
диск луны ослепительно ярок…
И подобно ему, образ милой моей
неотступно скользит перед взором.

Бессонными ночами далеко
мой разум убегает из дворца,
и дни мне не даруют облегченья…
Устало сердце без любимой.

Следующие две строки, в которых дается прекрасное описание шестого далай-ламы, известны всем тибетцам:

В Потале он Ринчен Цаньян Гьяцо,
а в Шоле и Лхасе – он молодой, веселый парень!

Что думали тибетцы о том, почему августейший Ченрези явился им в образе столь странного аватара? Вера заставляет видеть все в особом свете; несмотря на эксцентричность Цаньяна Гьяцо, большинство тибетцев продолжали верить в него.

Но китайцы, которые в то время продолжали захватывать власть в Тибете, проявляли меньшую терпимость. Они сместили слишком пылкого далай-ламу и в конце концов убили его, что вызвало большое недовольство у тибетцев. Напрасно предлагали они другого ламу, выбранного ими юношу, ссылаясь на то, что Цаньян Гьяцо не был настоящим аватаром и был назначен по ошибке. Верующие отказались признать его новым шестым далай– ламой и нетерпеливо ждали перевоплощения несчастного Цаньяна Гьяцо.

Считается, что по этому поводу Цаньян Гьяцо оставил следующее предсказание. Как и предыдущие стихи, оно очень популярно в Тибете:

О белый журавль, моим зовам внемли!
Дай мне сильные крылья свои.
В дальних краях не задержусь,
только слетаю в Литанг и вернусь.

И действительно, в провинции Литанг (Восточный Тибет) был найден ребенок, который отвечал всем условиям, необходимым для признания в нем воплощения покойного далай-ламы.

Все вышеизложенное представляет собой исторические факты. Я так подробно остановилась на них по той причине, что хотела ознакомить вас с необыкновенной личностью Цаньяна Гьяцо.

По-видимому, он был посвящен в некоторые методы, которые позволяют или, возможно, даже поощряют то, что нам кажется развратом, каковым это и было бы в случае любого другого человека, но только не в случае «посвященного» в такую исключительную тренировку, о которой трудно говорить, не прибегая к медицинской терминологии.

Подозревать, что Цаньян Гьяцо был адептом этих практик, наряду с другими сведениями, заставляет нас одна явно фантастическая история, символизм которой тем не менее совершенно ясен любому, кто знаком с этой тренировкой. Вот эта история.

Однажды Цаньян Гьяцо был на террасе своего дворца в Потале в окружении тех, кто был возмущен его безнравственным поведением.

«Да, у меня есть возлюбленная, – сказал он в ответ на их упреки, – ведь и у вас, обличающих меня, они тоже есть, но неужели вы думаете, что обладание женщиной значит для меня то же самое, что и для вас?»

Затем он приблизился к краю террасы и помочился через балюстраду. Жидкость попала на фундамент Поталы, а потом вознеслась к верхней террасе и вернулась в великого ламу тем же путем, каким была выпущена. Великий лама обратился к окружающим:

«Сделайте-ка то же самое, – сказал он, – а если не можете, то поймите, наконец, что мои отношения с женщинами не такие, как у вас».

Изложенная таким образом история кажется просто пародией, но мы можем считать ее искаженной версией реально случившегося события.

Определенная группа тибетских оккультистов изучает такой вид упражнений, которые отчасти физические, отчасти психологические, включающие в себя такие необычные действия, как возвращение в тело семенной жидкости, либо готовой извергнуться, либо уже извергнутой.

Для объяснения пользы таких упражнений приводятся довольно любопытные доводы. Во-первых, вопрос не только в удержании внутри себя энергии, вместилищем которой, как считают тибетцы, является «семя жизни» (это естественным образом выполняется аскетами, соблюдающими строгий целибат), а в возбуждении этой скрытой энергии с последующим сохранением ее в себе. И во-вторых, считается, что энергия мужского семени во время совокупления может обогатиться элементами женской энергии, которую оно впитывает и уносит с собой в момент обратного поглощения.

Некоторые думают, что таким способом они могут практиковать утонченный вампиризм путем по– глощения психической энергии тех отмеченных особыми знаками женщин, которых считают воплощенными дакини.

Отличительным признаком налджорпа, способных на столь необычный подвиг, являются длинные волосы, заплетенные в одну косу, спадающую на спину. Однако в наше время многие так называемые налджорпа стали носить такую прическу, «не имея на это права», как сообщил мне один «посвященный».

Новички тренируются в этом упражнении, втягивая жидкость (воду или молоко) через мочеиспускательный канал. Можно много рассказать об этой особой стороне тайной науки Тибета. Однако, какой бы смехотворной или вредной нам ни казалась такая практика, можно с уверенностью сказать, что для увлеченных ею в ней нет ничего распутного или похотливого, и они никоим образом не стремятся к чувственным удовольствиям.

Индийцы также знакомы с только что упомянутой особой тренировкой. Мы находим ее описание в различных трудах по хатха-йоге. Заимствовали ли ее тибетцы через непальцев, с которыми они поддерживали постоянные отношения на протяжении многих столетий с момента проникновения буддизма в их страну? Вполне возможно, но, тем не менее, происхождение этих упражнений, как и вообще всей тантрической системы, с которой они связаны, все еще остается для нас тайной.

Как в Индии, так и в Тибете некоторые полагают, и не без основания, что выражения, используемые в описании этих практик, в действительности не связаны с теми объектами, на которые они указывают. Действительно, у тибетцев есть мистический язык, называемый «языком дакини», слова которого, заимствованные из обычного разговорного языка, имеют совершенно особый смысл для «посвященных».

И поэтому можно только догадываться, правы ли те, кто объявил единственно правильным иносказательную интерпретацию учения, которое первоначально было сугубо материалистическим, или же просто другие приверженцы материалистического толкования исказили изначально чистое духовное учение, низведя его до уровня грубой материальной практики.

Вероятно, никакая другая альтернатива и не придет на ум западному человеку, но в случае восточных людей это не так, ибо они не устанавливают между телом и психикой того непроницаемого барьера, к которому побуждают нас столетия нашего западного образования.

«Посвященный» в поисках переживаний, простой раб излишне пылких чувств, а может быть, то и другое одновременно, шестой далай-лама оставил по себе очень добрую память. Добрые жители Лхасы создали вокруг него неофициальный полутаинственный культ. В этом городе тайными красными знаками отмечены несколько домов, где, по преданию, Цаньян Гьяцо встречался со своими прекрасными подругами. Иногда в знак почитания молодого вольнодумца, который был аватаром мистического Господа Безграничного Сострадания, простые люди тайком прикасаются к этим знакам своим лбом .

Поскольку Цаньян Гьяцо дал мне повод поговорить о столь необычных вещах, я расскажу одну слышанную мной историю, связанную с затронутой темой.

Героем этой истории является знаменитый ведантийский философ Шри Шанкарачарья (учитель Шанкара); ему брахманы обязаны возвращением себе привилегированного положения, которое было сильно скомпрометировано из-за распространения рационалистического и антиритуалистического учения Будды.

Личность этого учителя, судя по его биографиям, на три четверти состоящим из легенд, была чрезвычайно незаурядной. К сожалению, кастовая политика затушевала остроту его интеллекта, сделав Шанкару приверженцем губительных социальных теорий, полностью противоречащих проповедуемому им возвышенному пантеизму.

Следующая далее история очень хорошо известна в Индии, где она передается на протяжении многих веков, причем ученики великого философа так и не смогли понять, что их учитель в ней высмеивается. В последние годы, возможно под влиянием западных идей, заимствованных во время обучения в английских колледжах, некоторые индийские интеллектуалы осознали гротескный характер приписываемого Шанкаре приключения и теперь отказываются признавать эту историю правдивой. Тем не менее некоторые адепты индуистского тантризма защищают ее подлинность и придают ей такой смысл, который имеет отношение к той разновидности тренировки, в которую, вероятно, был посвящен и Цаньян Гьяцо. Правда, следует сразу же отметить, что такого мнения придерживаются лишь немногие тантрики.

Итак, Шанкара странствовал по Индии в поисках именитых противников, с которыми он, по обычаю тех времен, мог бы помериться силами в философском поединке. Он вызвал на диспут учителя по имени Мандана, ученика знаменитого Бат– ты, который проповедовал ритуалистическое учение карма-мимансы, согласно которому спасение достижимо только через совершение религиозных ритуалов, таинства, жертвоприношения богам и т. д. Шанкара же, напротив, утверждал, что спасение является результатом постижения Знания.

Они договорились о следующем: тот, кто окажется побежденным в споре, становится учеником победителя и принимает его образ жизни. В результате, поскольку Мандана был мирянином, а Шанкара – аскетом (саньясином), то, если победит первый, второй должен будет снять свое религиозное одеяние и жениться, в противном же случае Мандана обязан будет оставить жену и дом и облачиться в оранжевое хлопчатобумажное одеяние, которое в Индии носят все, кто совершил великое отрешение .

Спор происходил публично. После продолжительной защиты Мандана обнаружил, что у него больше нет аргументов, и Шанкарачарья уже готов был объявить его своим учеником, когда вдруг в спор вмешалась жена побежденного мирянина, глубоко образованная женщина по имени Бхарати:

«Священные писания, – сказала она Шанкарачарье, – гласят, что муж и жена образуют единую личность. Следовательно, победив моего мужа, ты восторжествовал только над половиной нашего существа. Твою победу можно считать полной только в том случае, если ты победишь также и меня».

Шанкара ничего не смог ответить на это, поскольку заявление Бхарати опиралось на ортодоксальные тексты. Он начал с ней новый спор. Бхарати быстро обнаружила, что с ее познаниями и умением вести спор она не сможет состязаться с противником, поэтому со свойственной женщинам ловкостью спасла положение при помощи хитрой уловки.

В священных текстах индусов чувственная любовь считается такой же наукой, подобной многим другим. Бхарати задала своему собеседнику-аскету некоторые вопросы из этой особой области. Шанкара пришел в замешательство и был поставлен в тупик.

Он объяснил образованной и умной женщине, что с самой юности философия занимала все его мысли и что, будучи саньясином, он дал обет безбрачия, поэтому женщины и все связанное с ними были для него совершенно чуждыми ему. Тем не менее он не считает, что его невежество в этом вопросе непоправимо, он считает себя вполне способным приобрести недостающие знания. Это лишь вопрос времени. Не согласится ли ученая Бхарати предоставить ему месяц для самообразования? А по истечении месяца он возобновит спор.

И тут Бхарати допустила опрометчивую ошибку. Она недооценила силы своего противника или, возможно, посчитала, что столь короткий промежуток времени будет недостаточным для овладения требуемой наукой. Поэтому она согласилась, и Шанкарачарья отправился на поиски наставников.

Примерно в то же время случилось так, что умер раджа по имени Амарука. Шанкара не мог приступить к своим занятиям в облике уже столь хорошо известного философа-аскета и расценил этот случай как исключительную возможность, которой можно было воспользоваться.

Он повелел своим ученикам тщательно оберегать его тело в одном недоступном месте, затем, используя свои йогические силы, «двойник» Шанкары покинул его тело и вошел в тело правителя, которого уже везли на погребальный костер. Воскресшего Амаруку привезли обратно во дворец, к великой радости многочисленных рани, его законных супруг и большого количества хорошеньких наложниц.

Шанкара оказался ревностным учеником, приятно удивив своих женщин, которыми покойный раджа несколько пренебрегал по причине преклонного возраста. Министры и члены совета тоже обратили внимание на то, что разум повелителя значительно возрос после его воскрешения. Теперешний правитель совсем не походил на тупоумного раджу, которого они знали много лет.

В результате как женщины во дворце, так и члены государственного совета начали подозревать, что это дух какого-то могущественного сиддха использует тело умершего Амаруки. Опасаясь, как бы он не покинул их и не вернулся в свое собственное тело, министры приказали по всей стране разыскать бездыханное тело, спрятанное в каком-либо уединенном месте, и, как только оно будет найдено, сжечь его.

Шанкара настолько глубоко погрузился в свои занятия, что совершенно забыл свою настоящую личность, и у него не возникало ни малейшей мысли о возвращении в тело философа-аскета, лежавшее где-то под охраной нескольких учеников.

Однако, когда прошел весь день, назначенный для возвращения, ученики, обнаружив, что Шанкара все еще не вернулся, начали беспокоиться. Когда же они узнали об объявленном властями розыске, их беспокойство переросло в панику. Некоторые из них поспешно отправились ко дворцу Амаруки, проникли внутрь и под окнами раджи запели философский гимн, сочиненный самим Шанкарачарьей.

Это пение встряхнуло их учителя и вернуло ему память. Его «двойник» мгновенно покинул тело Амаруки и вернулся в свое собственное, которое уже было обнаружено и лежало на месте для погребального костра…

Теперь, став полностью компетентным, наш философ вернулся к Бхарати, удивив ее своими обширными познаниями, и женщина была вынуждена признать поражение.

Те, кто в этой истории склонен видеть вещи, совершенно в ней не подразумевавшиеся, говорят, что подлинные факты здесь искажены. Дело в том, что Шанкара в некоторые моменты своей деятельности должен был восполнять недостающую психическую энергию посредством практики, требующей половых отношений с женщинами. Я оставляю ответственность за это мнение на тех, кто его придерживается.

Однако, что бы там ни было с великим индийским философом, несомненно то, что Миларепа, очень целомудренный строгий холостяк, повелел своему ученику Речунгпе некоторое время сожительствовать с женщиной, на которую он ему указал. Согласно традиции, эта пара решила поселиться в уединенной горной пещере, а эта деталь предполагает то, что адепты таких практик – не распутники и стремятся к целям, отнюдь не связанным с чувственным удовлетворением . В действительности, что бы здесь ни подразумевалось, буддизм, как и официальный тибетский ламаизм, подобную практику не признает.

Роль таши-ламы тождественна роли далай-ламы. Единственная разница между ними заключается в том, что последний, как аватар, является светским правителем Тибета. Практические результаты этого различия довольно существенны. Это обнаружилось, когда предшественник нынешнего таши-ламы вынужден был бежать из Тибета, спасаясь от своего могущественного коллеги.

Поскольку таши-ламы официально не занимаются политикой и живут в уединении в своих владениях в провинции Цанг, некоторые считают их более религиозными, чем далай-лам, хотя в этом отношении основная масса тибетцев не делает между ними никакого различия.

На таши-лам не в большей степени, чем на далай-лам, смотрят как на представителей линии преемственности учителей, хранящих традицию устного учения. Их официальный титул – цан панчен римпоче. «Панчен» – это тибетская адаптация санскритского слова «пандита», означающего ученого, особенно сведущего в философии. Таким образом, этот титул относит таши-ламу скорее к категории ученых-философов, чем мистиков-созерцателей.

Цан панчены являются великими ламами монастыря Ташилхунпо («великое процветание») в Шигадзе. По названию монастыря иностранцы стали называть их таши-ламами, хотя в Тибете в обиходе нет этого названия.

Какой бы ни мыслилась популярная точка зрения, согласно которой эти ламы являются последовательными воплощениями одного и того же индивида, очевидно, что все таши-ламы отличаются своими приятными манерами и чрезвычайной доброжелательностью. Этот факт признают путешественники, посещавшие их в прошлые века, да и тот радушный прием, который оказал мне предпоследний таши– лама, позволяет и мне свидетельствовать о том же.

Непосредственно после далай-лам и таши-лам следует еще один великий аватар, воплощение Дордже Палмо , который проявляется в женском обличье, чей тулку является настоятельницей монастыря, расположенного у озера Ямдок в Южном Тибете. Эта величественная личность ламаистского мира считается сведущей в мистицизме не более, чем два знаменитых тулку Ченрези и Одпагмед – далай-лама и таши-лама.

В действительности ни один тибетец не ожидает увидеть этих аватаров великих лам в качестве глав философских школ, ведущих учеников по пути мудрости или совершающих мистические посвящения. Эманации этих существ, превосходящие своим могуществом даже богов, являются в основном защитниками . Их присутствие в Тибете, как верят сами тибетцы, обеспечивает повсеместное процветание и счастье, а благословения, выпрашиваемые жителями страны у этих высоких лам, в основном выражаются в получении материальных благ в этой или в следующих жизнях.

Пара воронов прилетела тогда вить гнездо на крыше его дома. Тяжело больной отец в то утро проснулся совершенно здоровым, прочитал молитвы, наполнил маслом светильники, постоянно горевшие на семейном алтаре. Ему сообщили новость о рождении сына, и он ответил просто: «Я хотел бы, чтобы он стал монахом»…

Или в 1391, когда на стойбище кочевников родился другой малыш - Шава Кьяренг? Неожиданно налетели разбойники, и мать, спрятав новорожденного за камнем, убежала в горы, а, вернувшись, обнаружила сына под опекой громадного ворона, защищавшего ребенка своими иссиня-черными крыльями. Он вырастет, станет сначала монахом, затем великим буддийским наставником, а потом через три поколения, прокрутив время назад, его признают первым Далай-ламой.

А может быть, всё началось еще раньше, в те времена, когда жили великие цари Тибета – Сонгцен Гампо, Трисонг Децен и Три Ралпачен, чьими трудами и молитвами населенная бесстрашными и беспощадными воинами горная страна Тибет вдруг обратила свои взоры к буддизму – философии миролюбия и сострадания? По некоторым источникам эти цари-реформаторы – тоже воплощения Далай-лам, приходившие задолго до того, как им стали присваивать порядковые номера. А сколько их было всего – не сосчитать, ведь буддизм говорит, что мы здесь с безначальных времен. А, значит, не измерить всего того, что сделал для Тибета Будда Сострадания, родившийся в веке двадцатом на самой границе с Китаем.

Поисковая партия

Его обнаружила отправившаяся на северо-восток Тибета поисковая партия, руководствовавшаяся в выборе направления целым рядом особых знаков. «К северо-востоку от Лхасы, были замечены странной формы облака, - напишет потом Далай-лама в своей автобиографии, - и люди вспомнили, что после смерти тринадцатого Далай-ламы его тело, помещенное на трон в Норбулинке, летнем дворце Далай-лам в Лхасе, было повернуто к югу, но через несколько дней заметили, что лицо его повернулось на восток. Кроме того, на деревянном столбе с северо-восточной стороны храма, где находилось тело, вдруг появился громадный гриб в форме звезды».

По традиции обратились за помощью и к священному озеру Лхамо Лхацо, озеру-предсказателю, в чьих водах можно увидеть будущее. Много дней провела поисковая партия на его берегу, пока, наконец, на его глади не проступили три тибетских буквы: «А», «Ка» и «Ма», которые затем истолкуют как указание на то, что Далай-лама родился в провинции Амдо («А»), неподалеку от монастыря Кумбум («Ка» и «Ма»). В подтверждение последнему озеро показало монастырь с зелеными и золотыми крышами, а также дом с лазурной плиткой, где позднее и был обнаружен двухлетний мальчик, любимой игрой которого было «собирание вещей в тюки и отбытие с ними на игрушечной лошадке». В Лхасу. Он ждал, когда за ним приедут…

Неопровержимые доказательства

Тема реинкарнации, жизней прошлых и будущих, зачастую вызывает скептическое отношение у людей с христианским мировоззрением, и уж тем более у убежденных материалистов. «Когда мы были маленькими, - рассказывала мне мама, - то договорились с нашей пожилой тетушкой, что та после смерти подаст нам знак, если там что-то есть. Помню, когда пришел час, мы долго всматривались в небеса, ждали хоть какого-то знака, но так ничего и не дождались. А значит, там ничего нет».

Она не знала тогда, что большинство людей там пребывают в полной запутанности и смятении. Вначале они не знают, что умерли. Возвращаются снова и снова в свои дома, обращаются к нам, живым, и не понимают, отчего мы их не замечаем. Когда же, наконец, заглянув в зеркало и не найдя в нем своего отражения, они вдруг осознают весь ужас своего положения, то теряют сознание. (Не потому ли на Руси завешивали зеркала?) Единственное, что влечет их потом, обещая избавление от страданий, - это новое тело. Они согласны на любое, лишь бы выбраться из этой бесплотной неопределенности, но получают лишь то, которое уготовано им кармой – хорошими и дурными поступками, совершенными прежде.

Это правило распространяется на всех, кроме тех, кого тибетцы называют «Ринпоче» - «Драгоценные». Эти удивительные существа достигли столь высокого духовного уровня, что способны сами выбирать, где, когда и кем им рождаться. Главная их цель – обрести такое тело, которое позволит им принести наибольшую пользу всем живым существам. В 1951 году, на пороге китайской оккупации Тибета, число таких лам в Стране снегов достигало трех тысяч. Большинство из них умерли в китайских тюрьмах в годы Культурной революции, некоторые затем нашли новое воплощение в Индии, куда в 1959 году ушел Далай-лама. Он также является «Ринпоче» и способен не только «подавать знаки» после своей кончины, но и сохранять память о прошлой жизни. Узнавать людей, места и предметы, знакомые ему по предыдущему воплощению.

Иногда я думаю, что «встречи бессмертных» в популярном фильме «Горец», сопровождающиеся громами, молниями и множеством спецэффектов, в конечном итоге, не такой уж и вымысел. Кто знает, что переживал переодетый нищим паломником и отправленный на поиски нового Далай-ламы Кецанг Ринпоче (тоже «Драгоценный»), когда двухлетний малыш из далекой деревеньки Такцер узнал в нем «ламу из монастыря Сера» и потребовал отдать висевшие у того на шее четки тринадцатого Далай-ламы. Вернуть ему, законному владельцу. Какие громы-молнии сотрясали его сердце, когда мальчишка назвал по именам и прочих членов поисковой партии, а потом вдруг заговорил с ним на столичном лхаском диалекте, которого в этой жизни он никогда слышал, ибо родился в далекой провинции Амдо? Что чувствовал он, когда из множества предложенных ему разнообразных четок, барабанчиков и посохов ребенок безошибочно выбрал именно те, что принадлежали тринадцатому Далай-ламе?

Нынешний Далай-лама говорит, что чувствует особую связь с Великим Пятым, во времена которого Тибет из разрозненных княжеств превратился в единое сильное государство. В детстве он часто видел яркие сны, связанные с жизнью своего пятого воплощения. Он также говорит, что хотя был ленивым мальчишкой, о буддийской философии всегда знал столько же, сколько его духовные учителя. «Я могу объяснить это только памятью из прошлой жизни», - заключает он.

Далай-лама XIV - Океан Мудрости

В 1578 году третий Далай-лама отправился в Монголию, его звали тогда Гьялва Сонам Гьяцо. Последняя часть его имени, Гьяцо, в переводе с тибетского означала «океан». Монголы перевели его на свой язык, что по-монгольски звучало как «Далай». С тех пор все последующие и предыдущие воплощения великого учителя стали называть «Далай-ламами». Позднее китайцы переняли это имя у монголов, а британцы, узнав о нем от китайцев, распространили по всему миру. Так постепенно на Западе прижился вольный перевод: «Океан мудрости».

Для того, чтобы понять, что творится в сердцах обыкновенных людей, соприкоснувшихся с этой мудростью, нужно поехать в Дхарамсалу, маленький городок на севере Индии. Сегодня там расположена штаб-квартира тибетского правительства в изгнании и резиденция духовного лидера Тибета. Приехать лучше в феврале-марте, когда Его Святейшество дает учения тибетцам и буддистам из разных стран мира. В последние годы здесь всё больше паломников из России.

В формулировках западных журналистов и ученых буддизм всё чаще оказывается скорее философской, нежели религиозной системой. (И это несмотря на то, что обрядово-ритуальная составляющая его тибетской формы чрезвычайно насыщена). Отчасти это происходит потому, что от человека, делающего первые шаги в постижении тибетского буддизма, не требуют веры. Он должен изучать, анализировать, размышлять, одним словом, - «учиться», как называет это нынешнее воплощение Далай-ламы. «В основе тибетского буддизма, - говорит он, - лежат 300 томов учений, принесенных из Индии и переведенных затем на тибетский язык. Если бы одной только веры было довольно, тогда не было бы нужды составлять столь обширное собрание философских трактатов».

Сам Далай-лама получил классическое философское образование, занимаясь под руководством лучших философов своего времени, и блестяще сдал экзамены на высшую ученую степень «геше-лхарамба». Но, несмотря на это, он и сейчас уделяет философским занятиям, молитвам и медитациям по пять часов в день.

«В те дни, когда у меня особенно напряженный график, - рассказывает он, - мне приходится очень быстро прочитывать молитвы и совершать медитации, но тогда по окончании занятий я не испытываю счастья. Если же я тщательно выполняю медитации и молитвы, тогда они становятся для меня источником внутреннего покоя, подводят к глубинному пониманию вещей, к истинным переживаниям. И я думаю тогда, что прожитый день прошел не зря».

Учебы, постижения буддийской философии, активного самосовершенствования ждет он от своего народа и последователей в других странах мира. В традиционных буддийских сообществах в Тибете и Тайване, Калмыкии и Туве, где духовные занятия по-прежнему считаются прерогативой монахов, миряне порой делают вид, будто не слышат его призывов. Но он не оставляет усилий. Напоминает тибетцам о том, какой огромный интеллектуальный потенциал заложен в их народе, если они сумели перенять философское наследие древней Индии до того, как буддизм в этой стране был стерт с лица земли мусульманским нашествием. Напоминает калмыкам о том, каких великих буддийских философов и ученых рождала их земля, когда коммунистическая идеология еще не мешала связям между Тибетом и Россией. Вспоминает: «Я сам учился по текстам, составленным некоторыми из них».

Его привлекает современная наука. Ежегодно в Дхарамсале он устраивает семинары, куда со всего мира съезжаются знаменитые ученые, чтобы обсудить с ним новейшие изыскания в области, например, пластичности нервных волокон. Сравнить то, что открыл Будда, с тем, что сегодня открывается науке. Если окажется, что результаты научных экспериментов опровергают те или иные положения буддизма, он готов пересматривать и уточнять - Будда поощрял критический анализ.

Ему рассказывают, что молекулярная структура воды меняется, если рядом произносится доброе слово, звучат молитвы или тихая музыка. Молекулы воды приобретают красивую форму. Он оживляется: «Только что упоминал о чем-то подобном, комментируя классический буддийский текст, написанный шесть столетий назад». Буддийская теория не относит растения к числу живых существ, способных перевоплощаться, однако эксперименты показывают, что они чутко реагируют на внешние раздражители и лучше растут, если им говорят приятные слова. Но он не дает себе увлечься этой новой идей, тут же включается наработанная годами привычка к анализу, отточенная философским диспутом – главным предметом монастырского образования: «Красивую форму, говорите? Красивую с чьей точки зрения?»

Далай-лама XIV - государственный оракул

Когда речь заходит о тибетском буддизме, лучше сразу определиться в понятиях. Ведь нередко оказывается, что для нас мистика и таинства, для тибетцев – повседневная реальность, такая же естественная, как телефонная связь или Интернет. Нас не должно удивлять, когда на вопрос о тайных знаниях Тибета духовный лидер вдруг говорит: «Мне о них ничего не известно. Поищите сами, и если найдете, непременно известите меня». Возможно, он шутит, а возможно, и вправду не понимает, каких тайных знаний добиваются от него журналисты. Всё, что ему известно, он готов рассказать прямо и открыто, ведь способность делиться знаниями - наивысший вид щедрости, с точки зрения буддизма.

Как бы то ни было, глава Тибета живет в совершенно особом мире, чья атмосфера резко отличается от той, что окружает глав других государств и правительств. В сложных ситуациях здесь направляют депеши в монастыри для выполнения защитных ритуалов, а при необходимости обращаются за консультацией к государственному оракулу - божеству по имени Нечунг, которое уже много веков охраняет Далай-ламу и его правительство. Обладая даром предвидения, Нечунг через избранного им монаха-проводника способен общаться с Далай-ламой и его приближенными, отвечая на заданные вопросы.

В октябре 1950 года, когда до Лхасы дошли сведения о вторжении восьмидесяти тысяч китайских солдат, а китайское радио объявило о начале «мирного освобождения Тибета», монах-проводник в состоянии транса возложил белый церемониальный шарф на колени юного Далай-ламы и вошедший в его тело Нечунг провозгласил: «Его время пришло!» Это означало предоставление Далай-ламе государственной власти на два года раньше обычного. «Люди тогда разделились на две группы, - вспоминает Далай-лама, - в одной были те, кто возлагал надежды на мое руководство в этом кризисе. В другой - те, кто считал, что я слишком молод для такой ответственности. Я был согласен со второй группой, но, к сожалению, со мной не посоветовались. Вместо этого спросили оракула».

Так, не без помощи Нечунга, шестнадцатилетний Далай-лама XIV принял на себя руководство буддийской страной, много веков, следовавшей принципам ненасилия и сострадания. Страной, отрезанной от мира кольцом снежных гор, покоящейся в своей святой уверенности в том, что с ней ничего не может случиться. «Всем тибетцам будущее представлялось мирным и спокойным», - напишет потом Его Святейшество. А между тем его предшественник, тринадцатый Далай-лама, на пороге своей кончины оставил Тибету страшное предупреждение, чьи строки по сей день будоражат немыслимой точностью формулировок. «Наши культурные и духовные традиции будут полностью уничтожены, - писал он, предвещая наступление «красных», на тот момент уже расправившихся с буддизмом в Монголии, - Монастыри – разграблены и разрушены, монахи и монахини – убиты или изгнаны, великие труды благородных царей древнего Тибета – сведены на нет… Мы станем рабами своих завоевателей, будем блуждать беспомощно, словно нищие … Дни и ночи будут тянуться медленно в великом страдании и ужасе».

Это же подтверждал и Нечунг. Когда однажды ему задали вопрос о Китае, он вместо того, чтобы дать прямой ответ, которого от него ждали, повернулся к востоку и стал неистово наклоняться вперед. «На него было страшно смотреть, - вспоминал потом Далай-лама. – Церемониальный шлем на его голове был таким массивным, что он мог легко сломать себе шею. Он наклонился, по меньшей мере, раз пятнадцать, и ни у кого не осталось сомнений, откуда исходит угроза».

Постепенно положение дел в Тибете становилось все хуже. Тысячи тибетцев из отдаленных провинций Кхам и Амдо, надеясь на спасение, бежали в Лхасу. К 10 марта 1959 года, когда вспыхнуло беспрецедентное по своему размаху народное восстание против китайского нашествия, летний дворец Далай-ламы был окружен толпами беженцев. «Они рассказывали такие ужасающие истории, - писал Далай-лама XIV, - что я не мог поверить им долгие годы. Я полностью поверил тому, что слышал лишь в 1959 году, когда прочитал отчет Международной комиссии юристов: обычным делом были распятие, вспарывание живота и отсечение конечностей. Людей привязывали к лошадиным хвостам, вешали вниз головой и бросали в ледяную воду со связанными руками и ногами. А чтобы они не кричали: «Да здравствует Далай-лама!» на пути к казни, им протыкали языки мясницкими крюками…»

17 марта 1959 года Далай-лама вновь обратился за предсказанием к государственному оракулу. К тому времени Мао Дзэ-дун уже произнес свои роковые слова: «Религия – это яд», и было ясно, что он со дня на день начнет «применять противоядия»: разрушать монастыри и храмы, расстреливать монахов и лам, а значит, уничтожать культуру древнего Тибета, неразрывно связанную с буддизмом. Многие не без оснований полагали, что опасность угрожает и жизни самого Далай-ламы. Они просили его уйти в изгнание, в Индию, чтобы заручиться поддержкой мирового сообщества. Далай-лама не допускал и мысли об уходе, его защитник Нечунг сохранял молчание.

Однако в тот день, к изумлению Далай-ламы, он вдруг воскликнул: «Уходи! Сегодня же!» Монах-проводник, продолжая оставаться в трансе, схватил ручку и довольно четко нарисовал тот путь, которым Его Святейшество должен был идти из своего летнего дворца до последнего города на индийской границе. «Оглядываясь на это событие по прошествии лет, - напишет Далай-лама в своей автобиографии, - я испытываю уверенность, Нечунг всегда знал, что я должен покинуть Лхасу 17 числа, но не говорил этого, дабы предсказание не стало известно другим».

Далай-лама XIV в изгнании

За Далай-ламой в изгнание последовала элита тибетского буддизма. Ученые ламы, главы философских школ и монастырей. Выжить удалось не всем: переход через Гималаи, тропический климат, непривычная еда и болезни - все это подрывало здоровье и уносило жизни. Те же, кто выжил, трудились, не жалея сил. Высокие ламы, которые в Тибете восседали на тронах, и простые мальчишки-монахи работали наравне. В силу чистоты их устремлений, невероятного самоотречения и безоговорочного доверия своему духовному лидеру, который, всякий раз посещая их, утешал их в горестях и призывал не оставлять усилий, на родине буддизма, в Индии, выросли тибетские монастыри. Сегодня их свыше двухсот, среди них крупнейшие философские университеты Лхасы, оказавшиеся в числе шести тысяч монастырей, полностью разрушенных в Тибете в годы Культурной Революции. Сегодня, как и много веков назад, тысячи тибетцев могут получать здесь традиционное философское образование, изучать чудом уцелевшие древние тексты, которые первые беженцы сумели унести с собой в Индию через Гималаи. Страшно подумать, философское наследие Тибета едва дотла не сгорело в адских кострах Культурной Революции.

Видя в Мао Цзэ-дуне «разрушителя Дхармы», Далай-лама ясно понимал, что его главной задачей в изгнании должно быть спасение буддизма, который к тому времени практически был полностью уничтожен в Монголии и буддийских регионах России. Он также был готов тщательно анализировать те ошибки и упущения, которые способствовали разыгравшейся в Тибете трагедии. Одно из таких упущений – недостаточное внимание к тому, что Его Святейшество называет «современным образованием». «Китайцы нередко отзываются о тибетцах как об отсталом народе, - говорит он. - И эта отсталость приписывается нам не потому, что мы недостаточно развиты с духовной или религиозной точки зрения. Никто не станет оспаривать наши духовные знания и священные тексты. Однако мы действительно отстаем в плане современного образования».

Понимая это, он уделил особое внимание формированию новой для тибетского общества системы светского образования, которая бы приобщала тибетских детей к современной науке и одновременно давала им возможность глубоко постичь историю, религию и культуру своей страны. «Возможно, эта система не является совершенной, - говорит сегодня Далай-лама, - но все же она - предмет нашей гордости. Выпускники наших школ продолжают обучение в высших учебных заведениях Индии и других стран мира и достигают успеха». В Тибете знают школах Далай-ламы. Тибетцы, живущие сегодня в коммунистическом Китае, стремятся отправить на обучение в Индию своих детей, даже если это будет означать разлуку на долгие годы, а может быть, и навсегда, ведь нелегальный переход через Гималаи сопряжен с риском. Этому странному на первый взгляд факту есть целый ряд объяснений. С одной стороны, родители хотят, чтобы дети их выросли свободными и получили образование, которое бы обеспечило им достойное будущее. Однако главная причина иная - они хотят, чтобы их дети росли рядом с Далай-ламой…

Простой буддийский монах или Всеведущий Будда?

Для тибетцев Далай-лама - воплощение на земле Будды Сострадания, который испокон веков оберегает Страну снегов и ее народ. «Неужели он и вправду Будда?», - часто спрашивают иностранцы, впервые вступающие в захватывающий мир тибетского буддизма. Для тибетцев ответ на этот вопрос однозначен. Ради встречи с ним они готовы идти за тридевять земель, претерпевая лишения, рискуя жизнью.

«У нас большая семья, много детей, а мы - люди пожилые, и нам уже не доведется встретиться с Его Святейшеством, - говорили родители юной Янчен, ушедшей в Индию вслед за Далай-ламой. - Но если хоть кто-нибудь из вас увидит его, это будет большой удачей для всей нашей семьи».

Буддизм учит, что эта жизнь – не единственная, мы уже приходили на этот свет бессчетное число раз в самых разных обличиях и формах. Мы рождались в телах животных, голодных духов, в пламени ада, в странах, где люди никогда не слышали о сострадании, где царит ненависть, насилие и войны. И вдруг в этой жизни, то ли по счастливому стечению обстоятельств, то ли в силу всех в совокупности совершенных нами прежде благих деяний, мы оказались на этой земле в одно время с Буддой. И у нас есть шанс увидеть его своими глазами, получить его благословение. Что значит в сравнении с этим лютый холод, жажда или риск для жизни? Мы все равно умрем, и бесстрастное колесо смертей и рождений продолжит свое вращение. Кто знает, куда нас забросит в следующий раз.

Когда Далай-ламу спрашивают, как он ощущает себя в роли живого Будды, он неизменно отшучивается: «Тибетцы называют меня «Всеведущим», но при этом у них есть от меня секреты. Неувязочка получается». Приученный жестким монастырским образованием к скрупулезному и непредвзятому анализу действительности, его острый ум без труда находит противоречие в любой словесной формулировке. Если Далай-лама – воплощение Будды, тогда зачем ему назначают учителей? К чему долгие годы ученых занятий? «Мой учитель считал меня новым Далай-ламой, но при этом держал при себе кнут, - смеется он. - Когда я был маленьким, то очень его боялся, ведь этот кнут всегда был при нем. Священного желтого цвета - для Далай-ламы. Далай-лама – святой, значит, и кнут нужен соответствующий».

Ему больше нравится называть себя «простым буддийским монахом». Эта фраза, повторяемая им неоднократно, кочующая из книги в книгу, обескураживает всякого, кто, проникаясь американским образом жизни, приучает себя к мысли, что главное – «правильно себя подать». Откуда эта скромность? Возможно, из обета Бодхисаттвы, принимаемого каждым последователем тибетского буддизма, - обета приносить пользу всем живым существам Вселенной, покуда каждое из них не достигнет избавления от страданий. Желание превозносить себя, унижая других, есть прямое его нарушение.

Буддизм учит, что определить, является ли тот или иной человек Буддой, под силу лишь еще одному Будде. Другими словами, чтобы измерить глубину океана, нужно самому быть беспредельным. Однако, утверждая это, учение одновременно призывает нас «судить по косвенным признакам»: по масштабности дел, по содержанию наставлений, по силе сострадания…

Далай-лама XIV - национальное достояние

Нынешний Далай-лама считает сострадание национальным достоянием тибетского народа. «Это качество проявлено в нас с самого рождения и, быть может, в большей степени, чем у других народов, - говорит он. - Сострадание – лучшее, что у нас есть». Именно это глубинное сострадание к каждому живому существу, не исключая тех, кто в силу неведения совершает поступки, заставляющие нас причислять их к стану «врагов», побудило Его Святейшество остановить свой народ на пороге кровопролития и провозгласить ненасильственную борьбу за освобождение Тибета. «Далай-лама не верит в войны», - скажет потом его кинодвойник в великолепном голливудском фильме «Кундун», снятом Мартином Скорсезе о ранних годах жизни духовного лидера Тибета.

В 1989 году Нобелевский комитет удостоил Далай-ламу премии мира, высоко оценив его усилия по «поиску мирного решения, основанного на терпимости и взаимном уважении, с целью сохранения исторического и культурного наследия своего народа». Нобелевская премия мира станет главной в длинном списке наград и почетных званий, практически ежегодно присуждаемых Его Святейшеству за заслуги в борьбе за мир и соблюдение прав человека. Среди них филиппинская премия Магсейсея; гуманитарная премия имени Альберта Швейцера (Нью-Йорк, США); премия имени доктора Леопольда Лукаса (Германия) и «Премия памяти» (фонд Даниэль Миттеран, Франция).

Вручая Его Святейшеству премию имени Рауля Валленберга (совещание Конгресса США по правам человека), конгрессмен Том Лантос сказал: «Мужественная борьба Его Святейшества Далай-ламы свидетельствует о том, что он является ведущим лидером в борьбе за права человека и мир во всем мире. Его неиссякаемое стремление положить конец страданию тибетского народа посредством мирных переговоров и политики примирения требует колоссального мужества и жертвенности».

О важности терпения и сострадания Далай-лама неизменно напоминает беженцам, пришедшим за его благословением из Тибета, который в наши дни открыт розе ветров всевозможных влияний. Китайцы насаждают здесь свое мироощущение, основанное на уже полузабытых нами коммунистических ценностях. Западные туристы приносят свой утилитарно-материалистический взгляд на вещи. И то и другое разрушает Тибет. Китайские коммунисты заставляют монахов подписывать составленный ими документ из пяти пунктов, где их вынуждают отказаться от Далай-ламы, признать, что Тибет всегда был частью Китая, а его «мирное освобождение» принесло ему неизмеримую пользу. Западные туристы вносят свою сумятицу в умы жителей Страны снегов, оставшихся без опеки и наставлений духовного лидера. Люди начинают думать, что возможно, счастье – в материальном благополучии, которого они лишены. Некоторые деревни тибетцы называют «темными», это значит, что там не осталось ни одного монаха, некому прочитать молитвы и дать наставления.

До определенного возраста детям не рассказывают о том, кто такой Далай-лама, чтобы не сболтнули лишнего, и не случилось беды. Но стоит им узнать правду, и они начинают подумывать про Индию. «Когда мы были маленькими, родители опасались рассказывать нам о Далай-ламе, - вспоминает Янчен, уже несколько лет живущая в Дхарамсале. - Но потом я подросла и как только я узнала правду, стала просить их отпустить меня в Индию. Они очень беспокоились обо мне и не отпускали. Но когда мне исполнилось шестнадцать, я все равно ушла… У нас дома была фотокарточка Далай-ламы, которую доставали очень редко, лишь когда благословляли детей. Прикладывали фотографию к голове ребенка, благословляли, а потом убирали обратно, очень глубоко в ящик».

Хранить дома портрет Далай-ламы в Тибете по-прежнему запрещено. Лауреат Нобелевской премии мира, чьи лекции о терпимости и сострадании собирают стадионы, здесь - государственный преступник, стремящийся расколоть «родину-мать». Еще одна родина-мать в, казалось бы, свободном от коммунистической духоты пространстве современного мира. Тоже железная, с мечом наголо. От ее рубленных фраз клонит в сон. Не знаешь, как реагировать, снова встречаясь с тем, что, казалось, давно изжито. «Выразитель интересов тибетского народа или преданное орудие антикитайских сил Запада», «Религиозный лидер или крупнейшее препятствие на пути нормального порядка, проповедуемого в буддизме», «Поборник мира или вдохновитель беспорядков» - вот лишь несколько тем, которые предлагает россиянам китайское посольство в разделе о Далай-ламе. Слишком уж знаком слог, чтобы позволить себе обсуждать это всерьез…

Проезжая по улицам Самары, гостящие в России тибетские ламы вдруг узнают в изрядно потрепанных временем портретах (их то ли забыли, то ли поленились снять новые градоначальники) великую троицу - Маркса, Энгельса и Ленина. «Откуда вы знаете?» - изумленно спрашивают их. «Как не знать, - смеются они, - мы из Тибета». Вопреки всему, что известно сегодня о современном Тибете, люди по инерции продолжают считать его цитаделью духовности, неподвластной тлению и разрушению. Китай активно помогает им в этом, пытаясь продать туры с посещением свежевыкрашенной Норбулики, летнего дворец правителя Тибета, или отреставрированной Поталы, его зимнего дворца, который вот-вот причислят к «чудесам света». Всё бы замечательно, если бы не одна заминка: их хозяин по-прежнему живет в Дхарамсале, разлученный со своим народом.

Он называет Тибет «гибнущим гигантом», а его ученик, голливудский актер Ричард Гир на вопрос, почему он так часто обсуждает тибетскую проблему, говорит, что если не начать действовать незамедлительно, вскоре будет нечего обсуждать.

В последние три года в отношениях между Китаем и тибетским правительством в изгнании наметились позитивные сдвиги. Посланники Далай-ламы несколько раз летали в Китай для двусторонних консультаций, которые, как ожидают пристально следящие за развитием событий сторонники скорейшего решения тибетского вопроса, должны привести к официальным переговорам между сторонами. Требование, которое выдвигает Далай-лама – «большая автономия», ведь то, что сегодня называется Тибетским автономным районом, – это лишь треть территории исконного Тибета. Далай-лама не может выбросить за борт две трети своего народа. Он отказался от борьбы за независимость и готов оставаться в границах Китая, но не как марионетка, которой китайцы мечтают видеть его с момента ввода войск в Тибет.

Его цель – активное духовное воскрешение Страны снегов. Воссоздав в Индии многовековую систему буддийского образования, он и его правительство, аккумулировали в изгнании колоссальный духовный потенциал. Если перенести на родную почву все то, что было достигнуто весьма скромным в количественном отношении, но чрезвычайно эффективным тибетским сообществом в изгнании и дать возможность тибетцам самостоятельно принимать решения относительно внутреннего развития региона, Тибет еще можно спасти.

Некоторые говорят, что китайская сторона умышленно заняла выжидательную позицию: уйдет Далай-лама, и тибетский вопрос уйдет вместе с ним. Другие утверждают, что кончина нынешнего Далай-ламы чревата кризисом, какого еще не знал Китай. Некому будет умиротворить скорбящий народ. Кто из них прав? «Дождитесь моей смерти, - смеется Далай-лама, - тогда реальность будет вам ответом». Однако пока он не собирается уходить. Говорит: «Сейчас неподходящее время для моей кончины». Являясь Далай-ламой, он обладает определенной властью над временем. Его предшественник тринадцатый Далай-лама умышленно сократил свою жизнь, уйдя на двадцать лет раньше срока, предсказанного ему гороскопами. Увидев неминуемость «красной угрозы», он хотел встретить ее полным сил юношей, а не дряхлым стариком. На плечи четырнадцатого воплощения он переложил всю тяжесть судьбоносных решений, но также, если верить тибетской астрологии, прибавил к его жизни не прожитые им самим двадцать лет. Долголетие Его Святейшества Далай-ламы, столь необходимое для решения тибетской проблемы, – единственное, на что уповают тибетцы, как в изгнании, так и в Тибете, за железным занавесом китайской пропаганды. Они верят, что, в конце концов, его слова и молитвы будут услышаны, и современная сага о битве темных и светлых сил, сага, о которой так мало известно в России, закончится победой добра.

Обсудил тему паломнического туризма с учеником Далай-ламы, буддийским учителем Джампа Тинлеем.

С чем был связан выбор бурятского села, когда несколько лет назад здесь начались всероссийские учения по буддизму?

Для того, чтобы люди далеко продвинулись в медитации, согласно тибетским канонам, важно найти место, обладающей особыми характеристиками, где они будут ее проводить. Я долго искал его и обнаружил, что идеальное место - это село Заречье. В этом красивом и спокойном месте, например, не было войн и репрессий, что важно для эффективной медитации. И я сначала даю теоретическое учение, а затем люди медитируют, тренируют свой ум, делая его сильным и одновременно спокойным. Медитация ведь - это не что-то мистическое, просто мы делаем свой ум более здоровым и «укрощенным», что очень полезно. В буддизме говорится, что корень наших проблем кроется в нездоровом состоянии нашего ума, который нуждается в укрощении. И если вы не сделаете этого, то что бы вы не делали во внешнем мире, это не уменьшит наши проблемы.

- Это, наверное, касается и экономического кризиса в стране?

Проблема экономики России, как в целом и всего мира в том, что из-за преобладания материального над духовным был построен слишком неустойчивый фундамент. На один камень положили два, потом сверху еще три и так далее. Курсы акций и других финансовых инструментов выросли до небес. И понятно, что как бы не подпирали такую неустойчивую конструкцию даже металлическими подпорками, рано или поздно все обрушится - и рынки акций, и курсы мировых валют. Мои знакомые экономисты говорят, что они в основном занимаются "подпорками", чтобы оттянуть момент краха. Иначе говоря, если материальное развитие выходит на высокий уровень, а развития ума нет, то это может привести к катастрофе. Поэтому со всей России в Заречье приезжает более тысячи человек, которые получают учение, причем отнюдь не все из них религиозные люди. Многие из них атеисты, есть и ученые. Они исследуют буддийскую философию и тибетские медитативные практики на предмет того, как это можно применять в повседневной жизни. И когда убеждаются, что это хорошо работает, и есть позитивные изменения в их повседневной жизни, то многие говорят - ну, вот, теперь и мы тоже хотим стать буддистами.

Тем не менее, с недавних пор многие храмы в стране стали пустовать и снижение интереса к религиям стала фиксировать и статистика. Так в апреле 2017 года по данным МВД РФ в самый большой православный праздник, на Пасху пришло около трёх процентов россиян. Как говорят мои знакомые-буддисты, меньше людей стали посещать и дацаны в Бурятии. На ситуацию повлиял экономический кризис?

Причин несколько. Многие люди ходят в храмы с завышенными ожиданиями, мол, помолюсь и проблема исчезнет, но одно лишь это, конечно, же ничего не решит, а люди постепенно теряют надежду. Второй фактор - из-за экономического кризиса многие люди заняты своими делами, у людей не всегда хватает денег, и они чувствуют, что ходить в храм и не приносить подношения - это неправильно, а в результате, это одна из причин, что они вообще перестают их посещать. Третье, охлаждение к религиям может быть связано с тем, что люди, которые служат в храмах, сами больше думают о материальном. Четвертая причина, на мой взгляд - все больше людей, особенно буддисты, начинают постепенно понимать, что главное - это не какое-то внешнее здание. Главный храм расположен внутри их сердец. Когда вы развиваете свое доброе сердце и ум, то вы посещаете свой внутренний храм. Тибетского философа Миларепу как-то спросили, почему в том месте, в котором он медитирует, нет храмовых масляных светильников? Он в ответ сказал - «я так занят зажиганием светильников мудрости в своей душе, что у меня нет времени, чтобы зажигать какие-то внешние светильники».

В Бурятии буддисты много внимания уделяют достаточно сложным ритуалам. Ленточку повесить на дерево, поехать в священное место, прикоснуться к статуе. Если удастся слетать в Индию и сфотографироваться с Далай-ламой XIV, то затем это фото активно тиражируется, как особый знак и великое благо. А как вы относитесь к ритуалам?

У бурятских буддистов эта тенденция распространена из-за недостатка знания Дхармы (основы буддистской философии - ред.) Подход Дхармы заключается в том, что посещение всевозможных священных мест, выполнение многочисленных и сложных ритуалов особо ничего для человека не меняет. Да и сам Будда тоже был настроен против ритуалов. Дело в том, что во времена Будды индуизм был очень силен, а в нем были распространены всевозможные ритуалы, часть из которых потом перешла в буддизм. Конечно, некоторые ритуалы могут и быть полезны. Например, те же простирания, которые укрепляют человека во всех смыслах. Однако то, что касается тех ритуалов, на которые делают упор в Бурятии, Тыве и Калмыкии, то это больше похоже на предрассудки. Больше внимания необходимо уделять развитию внутреннего ума. Что касается посещения Индии и участия в учениях Далай-ламы, то это, конечно, хорошо, но если делается упор на то, чтобы любыми путями прикоснуться к Его Святейшеству, сфотографироваться и выставить фотографию в Facebook, то это говорит об отсутствии подлинного знания Дхармы. Конечно, кто бы не попросил Далай-ламу с ним сфотографироваться, то он, конечно, никогда не откажет. Многие думают, что это нечто очень важное, но в фотографии нет ничего особенного, никакого смысла. Это ошибка не только тех, кто размещает в интернете подобные фотографии, но и тех людей, кто выражает сильное восхищение результатами фотосъемки. Это, в свою очередь вызывает у них сильное желание сфотографироваться, что лишь отвлекает от сути буддийского пути.

Вы ежегодно встречаетесь в Далай-ламой. Есть ли шанс бурятским буддистам дождаться его визита в Россию в ближайшем будущем?

Когда я езжу в Индию, то я не прошу личной аудиенции, поскольку Далай-лама человек преклонного возраста, дает много учений и у него немного времени. Я знаю, что Его Святейшество счастлив помочь народу Бурятии, Калмыкии и Тывы, но это больше вопрос к нам. Некоторые думают, что если Далай-лама приедет в Россию, то это будет для него какое-то особое благо, но это не так, пользу от этого визита больше всего получит в целом наша страна. Наша всероссийская религиозная организация «Дже Цонкапа» уже много лет добивается визита Его Святейшества в Россию, и не так давно мы получили письмо из администрации президента России. Нам ответили, что в Москве знают, что мы долгое время просим разрешить визит Далай-ламы в Россию, и они также хотели бы обеспечить визит Далай-ламы в страну, поскольку это пойдет на благо. Но у России есть очень сильные связи с Китаем, и, поэтому, как сообщили нам, «ради преимуществ небольшой части буддийского населения России мы не можем допустить того, чтобы произошли большие экономические потери для нашей страны». Действительно, это логично и данную позицию мы полностью разделяем. И поэтому мы обращаемся к Владимиру Путину с просьбой, чтобы в будущем, когда будут созданы благоприятные условия, российская власть помогла бы с визитом Далай-ламы в Россию.

Далай Лама - это духовный лидер и наставник всех буддистов в мире. Многие люди используют его учения себе во благо и живут по правилам великого мудреца, который утверждает, что к счастью есть целых три дороги.

Выбор пути — это сознательный выбор человека. Многие люди постоянно меняют дорогу, пробуя найти то, что для них будет наилучшим способом обретения счастья. И они делают правильно, ибо человек не может обрести свободу и стать собой с раннего возраста. Обычно для становления энергетического и духовного мира человеку требуется в среднем 30-40 лет с момента рождения. Учение Далай Ламы поможет стать счастливее и пройти этот путь.

Далай лама и буддизм

Мало кто знает истинные догмы буддизма. Это учение, которое впоследствии стало религией. Сейчас в мире почти полмиллиарда буддистов, которые следуют правилам учения первого учителя — Будды Шакьямуни.

Далай Лама — это духовный наставник людей, а также правитель Тибета. Сейчас политическая сила Далай Ламы утрачена, поэтому новый мудрец, уже 14 по счету, исполняет роль учителя и наставника. Он помогает людям по всему миру, посещает буддистские храмы, удостаивается огромного количества премий за свои изыскание и за свою мудрость. В 1989 году Лама получил Нобелевскую премию мира за план по созданию гармонии во всем мире путем отказа от оружия и насилия.

Буддисты искренне верят в то, что каждый Далай Лама, включая нынешнего 14, который занял пост при рождении в 1935 году, является потомками бодхисаттвы Авалокитешвары. После смерти каждого Ламы ученики начинают поиск его реинкарнации, и избранный младенец становится новым Ламой.

Три пути к счастью

Нынешний Далай Лама в одной из своих книг описал три возможных жизненных пути, которые могут и должны привести человека к истинному счастью. Они разные, поэтому любой человек в мире может найти для себя оптимальную стратегию развития и повышения энергетики.

Далай Лама говорит, что всем правят мысли человека. Это первостепенная по важности отправная точка. Начните с того, что вам нужно привести в порядок своим мысли. Вам в этом помогут медитации, а также аффирмации на каждый день . Важно иметь цель или стараться найти ее, так как поиск себя — это тоже цель. Когда вы узнаете, что вам нужно от жизни, можно начинать движение к гармонии и счастью.

Путь первый: сострадательный путь. Сама философия каждого Далай Ламы завязана на сострадании, поэтому каждый из тибетских мудрецов идет по пути созидания и добра. Говорят простыми словами, очень важно уметь ставить себя на место другого человека и понимать, что для него боль, а что наслаждение. Путь сострадания учит не только дипломатии, но и пониманию. Как говорит мудрец, понять можно кого угодно — нужно лишь сделать усилие и постараться. Не спешите осуждать людей; возможно, вы еще не знаете, как бы вы поступили на их месте. Старайтесь понимать их, ибо только добром можно победить зло. Выбивать клин клином бесполезно — вы только усугубите положение. Если вы будете делиться своим пониманием с нуждающимися, Вселенная подарит вам счастье. Такой жизненный путь может оказаться тернистым, потому что исправить всех людей не под силу даже самому великому Ламе.

Путь второй: путь познания. Наука глубоко уважаема Далай Ламой. Он поддерживает даже клонирование, но с некоторыми оговорками, ибо даже искусственный интеллект может, по мнению Ламы, чувствовать боль и страдания. Это отдельный путь, ведущий к счастью. Сам мудрец всю жизнь занимается наукой, стараясь уделять изучению мироздания как можно больше времени. Дело в том, что наука — это не только оружие, которым люди убивают друг друга. Наука подарила нам много приятных моментов и продолжает это делать. Мы можем связаться с любимым человеком в любой точке мира без особых проблем, посмотрев ему в глаза. Один этот факт много стоит. Что уж говорить про исследования в области медицины. Далай Лама убежден, что люди, которые развиваются и ищут ответы на вопросы или строят что-то новое, всегда обретают счастье. Сами попытки должны приносить удовлетворение, ведь в познании мы продвигаемся вперед и оставляем в нем свой след.

Путь третий: полное отрицание. Есть знаменитая фраза о том, как нужно отвечать на вопрос «Как дела?» — «Я отказался от оценочного восприятия мира, поэтому дела у меня никак». И это работает. Когда отказываешься от «хорошо» и «плохо», остается лишь сама суть Вселенной, ибо Она не разграничивает реальность на положительную и отрицательную. Это под силу лишь нам — людям. Стремясь к этому, монахи уединяются в Тибете. Что могут предложить на этом пути мирские люди? Поменьше оценивать, осуждать и ценить то, что есть сейчас.

Таковы три пути познания мира и обретения счастья. Живите по законам Вселенной , которые помогут вам в любом избранном пути. Будьте счастливы и не забывайте нажимать на кнопки и

10.10.2016 05:20

В каждой мировой религии есть свои защитные молитвы, которые смогут сберечь вас от зла, болезни...

Самая трудная задача состоит в том, чтобы отличить обычный ум от ригпа. Об этом можно рассказать, но не так просто пережить это на собственном опыте. Например, можно сказать, что обычный ум всегда находится под властью умопостроений и омрачен неведением, в то время как ригпа никогда не заблуждается. Однако далеко не так просто получить введение в прямое переживание сущности ригпа. Поэтому Додрупчен говорит: хотя кто-то может высокомерно полагать, что основывает свою медитацию на абсолютном знании состояния ригпа, существует опасность, что «в конечном итоге его медитация сведется к созерцанию пустотности и ясности обычного ума, чтс доступно даже не-буддийским практикующим». Додрупчен предупреждает, чтобы мы были внимательны.

Итак, что касается воззрения, медитации и действия как только вы на собственном опыте постигаете истинный смысл воззрения, отпадает всякая необходимость каких-либо дополнительных медитативных техниках действиях. Более того, теперь ваша практика опирается на опыт переживания обширного, основополагающего пространства воззрения. В учении Дзогчен говорится о четырех чогжаг (тиб. cog bzhag ) - «четырех состояниях невозмутимого спокойствия», способах «оставить все как оно есть, в естественной простоте». Среди них:

Воззрение - это состояние невозмутимого спокойствия, подобное горе, потому что гора полностью неподвижна.

Медитация - это состояние невозмутимого спокойствия, подобное океану. Не имеет никакого значения бушует ли на его поверхности шторм или царит полный штиль, глубины океана всегда остаются спокойными. Как только вы пережили прямое введение в свое изначальное состояние, ригпа, в вашей медитации, подобно солнечным лучам, начинает проявляться «естественная и подлинная внимательность». С этого самого момента вам уже не понадобится обычная внимательность, требующая затраты усилий со стороны обычного сознания.

Действие - это состояние невозмутимого спокойствия перед лицом всевозможных чувственных восприятий. Вы уже знакомы с ригпа и знаете, в чем состоит воззрение, у вас уже имеется живой опыт. Как только вы перестаете попадаться на крючок чувственного восприятия объектов и рассудочных мыслей, возникающих в результате этого восприятия, а вместо этого пребываете в живом мгновенном присутствии Осознания, ваши действия уже не могут основываться на принятии одних вещей и отвержении других. Таким образом, действие можно охарактеризовать как состояние невозмутимого спокойствия перед лицом проявлений чувственного сознания за пределами принятия и отвержения, надежды и страха.

Таковы особые характеристики, свойственные подходу учения Дзогчен.

В источниках школы Ньингма различают три вида линии преемственности по способу передачи учения: длинная линия устной передачи, называемая по-тибетски кама (тиб. bka" ma ), короткая линия, по-тибетски называемая терма (тиб. gter ma ), и глубокая передача дакнанг (тиб. dag snang ), связанная с частым видением .

Длинная линия преемственности кама представляет собой передачу тех учений, что пришли в Тибет из Индии.

Линия терма исходит от великого мастера Гуру Падмасамбхавы. Ради блага будущих поколений он сокрыл эти учения для тех учеников, у которых к моменту их открытия созреет благая карма. Не важно сколько столетий или тысячелетий пройдет, но в нужное время эти учения обнаруживает тертон (тиб. gter ston ), мастер, открывающий терма. Для того чтобы получить передачу терма, должны совпасть несколько обстоятельств, а именно: врожденное сострадание Падмасамбхавы, наша собственная заслуга как его последователей, подходящая карма и сила намерения самого тертона. Хотя временной интервал между сокрытием и открытием терма может быть довольно продолжительным, эта линия преемственности наиболее прямая, поэтому она и называется короткой .

Передачи через чистое видение подразделяются на три вида. Первые - это те, что проявились через переживания в медитации. Вторые - те, что исходят из творческой способности ума к воображению. Третьи возникают непосредственно в потоке чувственного восприятия сознания практикующего. На этом последнем и основана линия преемственности глубинного чистого видения.

Теперь я расскажу о том, что нам понадобится для проведения церемонии посвящения. Во-первых, сам коренной текст Тантры, приносящей освобождение через контакт , Если времени достаточно, мастер зачитывает его целиком, но у нас с вами мало времени, поэтому я зачитаю цитату. Затем, вот этот кристалл. В учении Дзогчен это очень важный символ, посредством которого вы приходите к пониманию единства пустоты и ригпа. Некоторые мастера подносят к нему павлинье перо, и тогда кристалл символизирует метод трекчо , а павлинье перо - тогел .

Сам мастер использует всего два ритуальных предмета, колокольчик и ваджру, ничего более. Но здесь они имеют очень большое значение. Ваджра символизирует искусные средства, упайю , а колокольчик - мудрость, праджню . Вместе они означают изначальное единство метода и мудрости, упайи и праджни , что составляет сущность абсолютной бодхичитты. Этот союз можно истолковывать в рамках традиции Сутры, Тантры, а также рассматривать с точки зрения Высшего учения. Поскольку уровни понимания поступательно возрастают, союз метода и мудрости можно интерпретировать с точки зрения видимости явлений, с точки зрения пустотности, и так далее. Мастер должен применять эти ритуальные предметы, осознавая их значение, а не просто звонить в колокольчик, чтобы разбудить спящих, которые заскучали и решили вздремнуть. Не исключено, правда, что я воспользуюсь колокольчиком, чтобы разбудить вас, а ваджру- чтобы разбудить самого себя.

Здесь Его Святейшество объясняет собравшимся, как получить пользу от посвящения и установить связь с ваджрным мастером, представляя его как Учителя Ригдзина, воплощение всех будд . Ученики должны думать, что в то время, как Далай Лама зачитывает цитату из коренного текста, они получают прямое введение в знание своей изначальной природы, ригпа .

Эма! Все явления без исключения

Совершенны в непрерывном потоке самовозникшего ригпа.

Коренной текст начинаются с возгласа эма! , выражающего восторженное изумление. Ведь ни одно из явлений сансары или нирваны, если рассматривать их с точки зрения окончательного смысла, не создается внезапно и вновь из причин и следствий. Их исконное состояние - это изначальное естественное совершенство в непрерывном потоке саморожденного чистого Осознания, и все они пребывают в его обширном пространстве. В некотором смысле проявления сансары зависят от деятельности обычного ума, в то время как проявления нирваны находятся в зависимости от ригпа.

В соответствии с новыми школами тибетского буддизма Ваджраяны, врожденный ум ясного света основы называется сугатагарбха , то есть природа будды. В текстах традиций Дзогчен и Махамудры он называется несоставной ясный свет . Слово несоставной можно понимать по-разному в зависимости от контекста. В целом, это слово применяется для обозначения чего-то, не зависящего от причин и условий. В то же время его часто применяют для описания того, что не является новым или временным , то есть это нечто, существующее изначально как непрерывное постоянное состояние . Возьмем, например, просветленную активность природы будды. В Украшении ясных постижений (Абхисамаяламкара) ее называют постоянной . Здесь имеется в виду непрерывное, постоянно присутствующее состояние в том смысле, что активность природы будды протекает не прерываясь; поэтому она и названа постоянной.